Книга Всё, что я о ней помню - Антон Бородачёв

— И что будет дальше? — спросил я после короткой паузы.

— Happy End, — спокойно ответила Вероника. — И жили они долго и счастливо… Газета получила свой гонорар, Спильман — материал, который надолго поставит точку во всех слухах вокруг «Мон-Сен-Мишеля»… А мы с тобой — тайну, которую все равно никому не расскажешь. Для всех это идеальный вариант.

— Да, — проговорил я и сделал первый глоток из своего бокала с мартини. — Значит, все дело в галлюцинациях?

— Получается так, — откликнулась Вероника и улыбнулась. — В минусе только мотыльки.

— А как же те люди, которые пропали там за последние годы?

— В горах постоянно пропадает кто-то. Те дела уже давно закрыты. Главное, чтобы больше никто не заинтересовался этой историей — ни экологи-энтузиасты, ни местные журналисты. И версия с галлюциногенным газом тут выглядит весьма убедительно.

— А что насчет пустых поездов, которые ездят в том направлении?

— Это уже забота министерства транспорта. Хотя думаю, вряд ли им есть какое-то дело до этого.

Я кивнул. И после этого в нашем разговоре возникла недолгая тишина. Я думал о том, что станет с «Мон-Сен-Мишелем», и в глубине души был рад тому, что его тайна так и останется тайной. По крайней мере, на какое-то время. Я вспомнил тот материал в небольшой газетенке, с которого и началась для меня вся эта история, а потом подумал о том, что теперь нам, наверное, еще долго не придется увидеть нечто подобное.

— Статью будешь писать ты?

— Да, — кивнула Вероника. — Но если ты хочешь, я, конечно, могу тебе уступить.

— Нет. Просто пришли мне этот материал перед публикацией.

— Договорились. А пока давай просто выпьем за это.

Мы чокнулись бокалами, и Вероника снова улыбнулась мне. Я смотрел на нее и думал, что впервые за все время нашего знакомства видел ее в хорошем настроении. Или может, другие моменты просто стерлись из моей памяти?

— Так значит, это конец?

— Для меня — да, — ответила Вероника. — А для тебя, не знаю. Спильман спрашивал, виделась ли я с тобой? И говорили ли мы после твоего возвращения?

— И что ты ответила?

— Ничего. Сказала, что подписала приказ о твоем увольнении. Ты получил расчет, и на этом наши пути разошлись. Но, честно говоря, не думаю, что он мне поверил.

— Профессиональное чутье?

— Да, наверное, — откликнулась Вероника, и в этот раз ее голос уже стал немного серьезней. — Он сказал, что ты можешь оставить себе аванс за расследование, по-видимому, полагая, что я передам тебе эту информацию. Я думаю, у него достаточно ресурсов, чтобы установить слежку за нами обоими или просто оставаться в курсе того, что иногда мы с тобой еще продолжаем видеться.

Я на секунду задумался, а потом произнес: «На самом деле, я был бы не против нашей встречи с ним».

— Рано или поздно он еще найдет тебя. По крайней мере, если это будет нужно. Я абсолютно уверена в этом. Для тебя это еще не конец.

Вероника обернулась к панорамному окну у себя за спиной, как будто пытаясь различить за ним что-то еще, помимо знакомых улиц и наших собственных отражений, но больше не добавила ни слова. Впереди перед ней разливался обычный городской вечер, и над крышами старых серых домов висело такое же серое небо.

— Знаешь, единственное, что мне неясно во всей этой истории? — спросила Вероника, прерывая затянувшееся молчание. — Какая роль в ней была отведена тебе? Зачем «Futuris» было нужно отправлять тебя в Татры, если, по сути, они сами же прислали весь необходимый материал для публикации?

— В то, что происходит там, очень трудно поверить, — ответил я. — Я думаю, Спильман просто хотел, чтобы я сам увидел все это своими глазами. По крайней мере, он так объяснил мне все это.

— Так вы с ним виделись? Там, в Татрах?

— Да. Он, как и обещал, приехал, чтобы ввести меня в курс дела, — проговорил я, а потом добавил через какое-то время: — Хотя наш разговор случился немного поздней, чем я изначально рассчитывал.

Вероника кивнула, делая вид, что все поняла, хотя я знал, что это, конечно, было неправдой. Я смотрел на нее, а она просто разглядывала тающий лед внутри своего бокала.

— Но зачем ему было устраивать все это? Если Спильман хотел, чтобы это место оставалось тайной, зачем ему было показывать все тебе?

— У него была для меня работа, — ответил я. — Контракт на три года. Сумма с шестью нулями. Плюс возможность собрать подходящий материал для своей книги.

— Так я была права? — улыбнулась Вероника. — Ты и в правду решил снова променять журналистику на литературу?

Я пожал плечами: «Ты же сама говорила, что газета умирает, а мы все уже давно пишем совсем не о том, о чем мечтали писать, выбирая эту профессию».

— Да, — тихо проговорила она, и в этот момент я подумал, что мое объяснение ее вполне устроило. — Может и мне все бросить? Я думаю, и без нас тут будет, кому писать про первые признаки климакса, новинки кино и о том, как какого-то жирного чиновника перевели из одного кабинета в другой. Я не хуже тебя понимаю, что вся журналистика уже давно превратилась в литературный мусор. А мы все просто проститутки, пытающиеся угодить то новым инвесторам, то вечным президентам.

— Может, поможешь мне?

— С чем? — удивилась Вероника.

— Мой первый роман провалился. Мой прежний редактор не хочет иметь со мной ничего общего. И мне нужен кто-то, кому я мог бы время от времени присылать свои тексты.

Вероника откинулась в кресле и внимательно посмотрела на меня: «Так тебе нужен литературный редактор»?

— Наверное, — откликнулся я. — По крайней мере, мне было бы интересно, узнать твое мнение о моей книге или о каких-то ее отдельных фрагментах.

— Ладно, — ответила Вероника и в следующий момент сама же чокнулась с моим бокалом, стоявшим на столе. — Можешь на меня рассчитывать. Считай, что с этого момента у тебя есть редактор.

Мы допили мартини и налили себе еще по одному бокалу. Обычно во время наших с ней встреч Вероника пила чистый вермут. И только сегодня я в первый раз увидел, как она добавляет к нему еще и водку.

— И о чем твоя книга? — спросила она, доставая из холодильника емкость для льда и раскладывая его по бокалам.

Я на секунду задумался, подбирая в голове подходящий ответ, а потом сказал: «Это сложно так объяснить. Наверное… Она про отель, куда попадают призраки, что по какой-то причине застряли на земле. А еще про непрожитые жизни и коридоры с десятками дверей, за каждой из которых оживают чьи-то воспоминания».

Пока я рассказывал об этом, Вероника внимательно смотрела на меня.

— И ты уверен, что видел все это собственными глазами? — спросила она, аккуратно взвешивая каждое слово.

— Да, — кивнул я. — А еще видел поезда, которых нет в расписании. Стены из тумана и воронки из звезд в ночном небе… Там много разных странностей… Но это очень трудно описать словами.

— Мне легче поверить в галлюцинации… — сухо проговорила Вероника. — Не обижайся. Вся эта мистика… Это все-таки не мое…

— Я не обижаюсь, — откликнулся я, решив, что это даже к лучшему, что она мне не верила.

— Хотя что-то с этим отелем определенно неладно. Ночные огни, пропавшие люди, спиритические сеансы и одна преуспевающая компания, которая всеми силами держится за убыточный отель где-то на юге Польши… Было бы странно подумать, что это самое обычно место. Хотя призраки… нет… это все равно чересчур.

Я промолчал, решив, что каждый из нас имеет право строить свои теории на этот счет. И несколько секунд спустя Вероника вдруг решила поменять тему.

— Знаешь… А мне определенно нравится твой новый стиль в прическе, — улыбнулась она, а потом ни с того ни с сего протянула руку и запустила ладонь мне в волосы. Она придвинулась ко мне, и ее губы вдруг оказались совсем близко от меня. Я